В Иерусалиме завершила работу Генеральная Ассамблея Евроазиатского Еврейского Конгресса (ЕАЕК). На ассамблею прибыли делегаты от еврейских организаций и общин из стран СНГ, Восточной Европы и азиатско-тихоокеанского региона, а также члены Совета раввинов ЕАЕК. В ходе заседаний заслушаны отчеты о внешнеполитических инициативах и гуманитарных программах организации и проведены дискуссию о современном положении евреев в странах, делегаты которых прибыли на ассамблею. Помимо этого, были подтверждены полномочия руководства ЕАЕК на новый срок.

"Возрождающиеся еврейские общины бывшего СССР, равно как и наши диаспоры в Азии и Океании нуждаются сегодня не только в помощи, но и в координации своих усилий на международной арене, - заявил журналистам Президент ЕАЕК Александр Машкевич. - Здесь мы обсудили итоги встреч, которые постоянно проводим с государственными, общественными и религиозными лидерами планеты".

Помимо организационных вопросов в программу Генеральной Ассамблеи ЕАЕК вошел совместный пленум с Еврейским Агентством для Израиля (Сохнут), посвященный 40-летию международной борьбы за права советских евреев.

Данная тема и участия еврейской диаспоры в объективном информационном освещении ближневосточной ситуации также обсуждались на специальной встрече руководства конгресса с Министром иностранных дел Израиля Ципи Ливни и встрече с Комиссией Кнессета по алие и абсорбции, возглавляемой депутатом Михаилом Нудельманом.

"То, что мы впервые собрались на Генеральную Ассамблею в Иерусалиме, стало новым и очень важным знаком нашей солидарности с еврейским государством, - подчеркнул Президент ЕАЕК. - Нашу поддержку Израиля питает бескомпромиссная борьба за советское еврейство, которая началась тут 40 лет назад. И мы приветствуем поистине героических лидеров сионистского движения, отдавших освобождению евреев СССР многие годы своей жизни".

rupor.info
lenta.ru

Вопреки словам песни Высоцкого "если я заболею, я к врачам обращаться не стану", молодые семьи собрались в Хэсэде на открытии клуба "Мишпохон", пригласив замечательного врача Лилию Шевченко, которая рассказала собравшимся, как ухаживать за детьми, что нужно делать в том или ином случае, дала рекомендации, как делать новорожденным массаж. Участники клуба решили познакомиться, проведя тест "Воображаемое путешествие", благодаря которому не только многое узнали друг о друге, но и смогли подружиться.

Собравшиеся услышали рассказ о том, как сейчас живет Хэсэд, внимательно рассматривали фотографии на стендах и в альбомах. Но кроме пищи духовной наши молодые родители смогли получить материальную помощь, в виде посылок для малышей, а также фотографии на память о нашей самой первой встрече, на которой все действительно стали друзьями.

Новый клуб поможет молодым семьям в воспитании детей, а так же ближе познакомит родителей: "Подростком я постоянно приходила в Хэсэд, и мне очень нравилось заниматься в танцевальном кружке, изучать английский язык, Традиции и историю еврейского народа, – рассказывает молодая мама Алина Шаненкова. - Но теперь у меня есть семья и маленький ребенок, и я просто счастлива, что открылся клуб молодой семьи «Мишпохон», ведь я снова попала в очень дружную компанию нашей общины, и со мной вместе пришел мой супруг, которому очень интересно как можно больше узнать о еврейском народе.

А также я очень рада, что побеседовала с опытным педиатром, получила много новой информации, поняла, что необходимо для нашего малыша. Уверена, у клуба уже сегодня найдется немало сторонников".

В планах клуба проводить заседания и на природе, чтобы семьи могли заняться оздоровительными процедурами, ведь все мы хотим, чтобы малыши росли здоровыми и счастливыми.

Алла Королева

Сегодня с участием Президента РК Нурсултана Назарбаева на площади Дворца мира и согласия открыт монумент Дружбы народов. В церемонии открытия приняли участие высокие гости - находящиеся с визитом в Казахстане – Король Испании Хуан Карлос I и Королева София.

"Ко Дню столицы мы будем открывать много новых объектов, памятников, скверов, парков. Среди них – монумент Дружбы народов. Мы всегда с гордостью говорим о стабильности, о взаимоотношениях граждан РК. В нашей стране 130 наций и народов живут в мире и согласии", - отметил Глава государства. Новый монумент станет еще одним подтверждением общественного согласия, стабильности и дружбы наших народов.

Авторы проекта – художник Толеугазы Байгалиев, архитектор – Саматбек Таженулы и скульптор - Аскар Нартов. Объем финансирования составил 261,7 млн. тенге. Проектировщик – ТОО "Проектная фирма Астана – Саулет". Высота памятника – 21 метр.

По словам Т. Байгалиева, в прошлом году был объявлен международный конкурс на разработку проекта. В нем участвовали казахстанские и российские специалисты, в том числе и прославленный скульптор Зураб Церетели.

Верхняя часть памятника представлена 4 скульптурами женщин 4 национальностей, поддерживающими шанырак. Были выбраны четыре основные национальности, чья численность в РК превышает 100 тыс. человек: казахская, русская, корейская и немецкая. Посередине памятника расположены стилизованные колосья, а внизу – кереге, число которых соответствует количеству национальностей и этносов, проживающих в Казахстане.

Айгуль Тулекбаева
www.inform.kz

1 июля в Астане с успехом прошел заключительный гала-концерт III Центрально-Азиатского еврейского фестиваля детского и юношеского творчества "FREILEHE KINDER". Лейтмотивом фестиваля стало возрождение национальных Традиций.

Сердце Сары-Арки наполнили детские голоса и мелодии зажигательного Фрэйлехса. Свое выступление молодое поколение еврейской общины посветило самому дорогому для сердца каждого еврея городу - Иерусалиму. В честь его звучали песни на казахском, русском языках, а так же иврите и идише.

Еврейский народ помнит своих предков, чтит свои Традиции и никогда не забывает о своей культуре. И вновь мы вспоминаем великих сынов ираильского народа, чьи имена вошли в мировую историю. В Хэсэд Астаны прибыла передвижная выставка художника-графика Эфраима Моше Лилиена. Для многих стало открытием, что знаменитый портрет Теодора Герцеля (написанный по фотографии, сделанной самим же художником), опирающегося на перила моста через Рейн в Базеле, работа именно этого талантливого человека, поглощенного идеями сионизма.

Клиенты Хэсэда, члены общины и гости останавливаются у работ Лилиена и уже не могут оторвать глаз, проникая в самую суть изображений. Нет надобности описывать эмоции всех, кто уже побывал на выставке. Работы говорят сами за себя: иллюстрации к сборнику "Песни гетто", особенные чувства вызывают работы "Песни Иегуды" (Бен Галеви), такие, как "Влюбленная пара", "Любовники с голубями", "Мертвая возлюбленная".

Директор ЕОЦ на открытии постаралась рассказать общине о трудностях, которые выпали на долю Лилиена, рассказала о творческой деятельности, которая неразрывна с еврейством и сионистскими идеями.

Как сказал С. Цвейг: "Эфра, подобно Моисею, показал нам страну обетованную, публика превосходная, овации сверх меры!"

Дина Иткина

Приветствуем вас из славного города Алматы. Наша республика занимает огромную территорию, уступающую по своим размерам среди республик СНГ только России. Население республики сравнительно невелико, около 16 миллионов, плотность населения мала, расстояния между городами измеряются сотнями, а порой и тысячами километров.

Исторически сложилось, что евреи работают во всех отраслях хозяйства республики и рассеяны по всему Казахстану. В большинстве случаев они живут в окружении других национальностей. В связи с этим порой затруднено тесное общение между евреями, особенно между молодежью. В республике действуют синагоги, работают общественные еврейские организации, оказывается действенная помощь пожилым и больным людям, организуется их досуг, действуют еврейские школы, детские сады, лагеря, кружки, выходят еврейские газеты. Однако наличие работы этих организаций не препятствует, а наоборот побуждает организовывать новые формы общения между евреями, особенно между еврейской молодежью.

В связи с этим мы намерены организовать "Еврейское брачное агентство". Название предварительное, возможно в дальнейшем будет откорректировано, но основную задачу оно поясняет четко.

Для успешного выполнения этой работы нам необходимо использовать опыт тех еврейских организаций, которые проводили или проводят подобную акцию.

Поэтому, дорогие читатели, просим вас о помощи! Если вы заинтересованы в участии в нашем проекте, пожалуйста, сообщите, проводит или проводила ли ваша организация подобную акцию? Если проводила или проводит, просим поделиться опытом, рассказать о результатах, выслать образцы используемой вами документации (анкеты, бланки, буклеты, и т.д.). Расскажите об условиях пользования услугами агентства. Сообщите имена и фамилии, телефоны людей, занимающихся этой акцией.

Будем благодарны, если вы пришлете своих представителей для обмена опытом.

Если вам известны хотя бы приблизительно наименования и реквизиты других организаций, занимающихся организаций знакомств и браков между евреями, убедительно просим их сообщить. Чем более широкую информацию мы соберем, тем успешней будет наша работа.

Эдуард Пресс

Алик Зингер, прославившийся в России еще тогда, когда словосочетание "дизайн одежды" отсутствовало в лексиконе нашего человека, никогда не искал легких путей. Личный модельер советских звезд эстрады, театра и кино, он тридцать лет назад перечеркнул все достигнутое и уехал на Запад. Начинать все заново. "Главное, чтобы было интересно. А у меня тогда был огромный кураж. Перемены меня не страшили", - рассказывает Алик. В прошлом сезоне в Москве вышло два спектакля, костюмы к которым придумал и сделал Алик Зингер: юбилейная работа Романа Виктюка "Масенькие супружеские преступления" и оригинальный проект с участием любимого артиста и личного друга Эммануила Виторгана - комедия "Он, она и Дженни".

– С каким капиталом вы уезжали из России начинать новую жизнь?

– Капиталом! У меня было 200 долларов в кармане - вот и все! Я приехал в Париж по приглашению известного Концерна Высокой моды и при этом жил в гостинице для проституток! С иммигрантом особенно не церемонились. Две тысячи долларов в месяц, дешевый отель - это все, на что я мог претендовать. Но у меня была крыша над головой и возможность работать - уже кое-что. Главное, говорил я себе, что мне представился шанс себя показать. Я сделал коллекцию в рекордно короткие сроки - за сорок дней. Одной из ее тем стали змеи. Вышитые змеи вились по рукавам, брюкам, переходили на воротники... Выручка от продаж составила один миллион двести тысяч долларов, критики рукоплескали. Мне казалось, что это, несомненно, большая удача и теперь-то жизнь наладится. Но все получилось не так: Концерн выпустил мою коллекцию под своим брэндом, сохранив мое имя в тайне. Я разорвал контракт и ушел, можно сказать, в никуда. Но, слава Б-гу, скоро у меня появилась собственная клиентура. Я благодарен судьбе за то, что она подарила мне встречи с великими и блистательными парижанками - Катрин Денев, Симоной Синьоре, Мишель Морган...

– А как "великие и блистательные" узнали о вашем существовании?

– Сарафанное радио! Я сшил красивое платье одной француженке, она привела другую, та - третью, и, в конце концов, ко мне стали заглядывать звезды. Я никогда не делал различия, для кого шью. Стоит только потрафить себе, сказать: "Ну, эта заказчица самая обычная, с непритязательным вкусом, здесь я могу не сильно напрягаться", - и все, на репутации можно ставить крест. Потом именно это платье, которое ты сделал спустя рукава, обязательно напомнит о себе, сделает антирекламу. Поэтому я выкладывался на все сто. Когда не делаешь себе поблажек, успех обязательно придет, я в это верю.

– Какие воспоминания остались о ваших звездных заказчицах?

– С Катрин Денев и Мишель Морган нас большей частью связывали профессиональные отношения - они хотели хорошо выглядеть, я им в этом помогал. А вот с Симоной Синьоре мы общались неформально. Суперзвезда, имя которой знали во всем мире, в жизни оставалась естественной и открытой. Встречаясь, мы пили кофе, болтали, делились новостями, обсуждали, что у кого произошло, и только потом приступали к примерке. Симона заказывала исключительно классические костюмы, категорически не желая носить платья. Может быть, потому что у Синьоре была сложная фигура: если взглянуть анфас - стройная женщина, но в профиль - у нее появлялся очень смешной живот. И здесь многое зависело от того, какую одежду она носила. Если правильную, то этого животика никто не замечал. Но стоило надеть вещь небезупречную - живот тут как тут!

– После парижского успеха вы все-таки отправились в Нью-Йорк. Зачем?

– У меня всегда так. Как только в жизни наступало спокойствие и умиротворение, я бросал все и ехал туда, где все надо было начинать с чистого листа. Мы с женой и сыном прожили в Париже два года, а потом собрались и поехали за океан. Дело в том, что Нью-Йорк был городом мечты моей жены. А вот я к нему так и не привык. Прожив там тридцать лет, так и не смог принять его всей душой.

– У каждого дизайнера есть свой конек - фирменная вещь, по которой его узнают, как маленькое черное платье у Шанель...

– В Нью-Йорке стали очень популярны мои пальто. Обозреватели американского "Harpers Bazar" даже присвоили мне титул "Короля пальто". Это было огромным признанием, тем более что в Штатах в течение долгого времени "Королем пальто" считался Джанфранко Ферре.

– Что же вы такое придумали, раз умудрились его обойти?

– На самом деле придумывать ничего не требовалось. Создавая вещи, я всегда следил за их качеством. На мой взгляд, какой бы интересной с точки зрения дизайна не была форма, если использован низкокачественный материал, она теряет половину своего очарования. Так получилось и с Ферре. Мы оба делали отличные кашемировые пальто, но только мой кашемир был лучше! Штука в том, что и Ферре, и я закупали кашемир в Италии. Казалось бы, материал должен быть идентичен! Ферре потребовал провести экспертизу. Она доказала: в ткани, которую использует Ферре, кашемира содержится только 10 процентов, в то время как у меня - 100.

– Алик, откуда у вас такая дотошность?

– От отца! Отец никогда не упускал никаких мелочей в своей работе. Я думаю, если было бы по-другому, он бы не стал тем, кем он стал - ведущим художником-модельером Советского Союза. В Московском Текстильном университете Рубина Зингера и сегодня называют родоначальником дизайна одежды в нашей стране. У отца был собственный Модный Дом в ГУМе, который ему помог открыть Анастас Микоян. Он же положил Рубину персональный оклад: отец мог работать или нет, но эти деньги предназначались ему в любом случае, начиная с 1953 года и до того, как он не уехал из Советского Союза. Это произошло в 1973 году, а уже через полгода отца не стало - он погиб в автомобильной аварии во Флоренции.

– А ваш отец шил для себя?

– Он был невероятным модником! У него был огромный гардероб, одних костюмов около 60. Рубин выглядел идеально: всегда приходил на работу в безупречном костюме, при этом мог пару раз за день заехать домой только для того, чтобы поменять сорочку. Я не помню такого времени, когда отец бы не шил что-нибудь для себя. Он шил для себя всегда! Мало того, в своем Модном Доме в ГУМе он демонстрировал свои вещи на всех показах. Каждый такой показ становился событием. Помню, в году 1958 Рубин придумал себе роскошное белое пальто с черным бобровым воротником. Он вообще любил белый цвет. А однажды предстал в чудесном белом пиджаке в черную диагональ. Не могу забыть до сих пор и пиджак из каракульчи - от его вида просто дух захватывало!.. Клиентами отца были артисты театра, кино, цирка. Они ездили с гастролями по всему миру, и всегда привозили Рубину отрезы ткани, о которых в Союзе никто и помыслить не мог, какие-то чудесные мелки, пуговицы, замки, галстуки, запонки - все, что угодно! Из всего этого богатства отец первым делом что-то выбирал для себя, а остальное отдавал в ателье. И друзья отца были такими же эстетами, как и он. Михаил Федорович Астангов, Владимир Этуш, Квачадзе, Шлессингер, директор цирка Арнольд Арнольд. Все они очень придирчиво относились к тому, как выглядят.

– Вы пристрастно относитесь к своему внешнему виду?

– Совсем нет. Для меня главный критерий в одежде - удобство.

– Но тогда как случилось, что вы увлеклись дизайном одежды?

– Это было решение отца. Когда мне исполнилось 13 лет, он отвел меня в мастерские. Моего согласия не требовалось. Рубин сказал: "Будешь учиться", - значит, надо было сидеть и учиться. Но со временем дизайн так меня захватил, что я никогда не задумывался о том, чтобы выбрать какую-то другую профессию. Наверное, придумывать одежду - это у нас в крови... Сначала я устроился в Дом Моделей. Думал, что буду заниматься чистым искусством. Но вскоре выяснилось, что чистое искусство - фикция. Мне сказали, чтобы я работал над классическим мужским костюмом, а всякие там придумки - это не для советского человека. Вскоре я ушел работать на фабрику "Большевичка". Потом был период, когда я работал в театре Станиславского как художник по костюмам. Спектакли "Черт", "Альберт Эйнштейн", в которых я принимал участие, запомнились публике. Но однажды меня чуть не выгнали из театра после того, как Жора Бурков, хорошо выпив, назвал обитель искусства "театром-ателье Станиславского и Немировича-Зинченко". Одновременно с работой в театре меня пригласили как художника по костюмам на Мосфильм. В картине "Молчание доктора Ивенса" я работал с самим Сергеем Федоровичем Бондарчуком. Он, кстати, был заказчиком отца. Помню такую забавную деталь: Бондарчук - богатырь, но при этом у него был далеко не самый большой - 39 - размер ноги! Из-за этого брюки приходилось кроить таким особенным образом, чтобы они не закрывали носок ботинка.

– Алик, а когда вы испытывали самое большое удовлетворение от работы? В Париже, Нью-Йорке, Москве?

– Я думаю, что в Москве, и именно тогда, когда работал в театре. Это было самое большое наслаждение. Неслучайно мою одежду называют театральной, в ней много экспрессии.

– Алик, не устали оттого, что всю жизнь придумываете вещи?

– Я просто не мыслю себе другого существования. Помню, в Москву приезжал великий Герберт фон Караян. Я очень люблю симфоническую музыку, но первая мысль, посетившая меня после начала концерта, была отнюдь не о ней. Я подумал: "Какие у Караяна отличные штаны! Великолепно сшиты..." Когда всю жизнь занимаешься одеждой - такой ход мысли - данность. Можно сказать, что я вообще смотрю на жизнь через штаны!...

Е.Милиенко,
"Новые Известия"

Алик Зингер, прославившийся в России еще тогда, когда словосочетание "дизайн одежды" отсутствовало в лексиконе нашего человека, никогда не искал легких путей. Личный модельер советских звезд эстрады, театра и кино, он тридцать лет назад перечеркнул все достигнутое и уехал на Запад. Начинать все заново. "Главное, чтобы было интересно. А у меня тогда был огромный кураж. Перемены меня не страшили", - рассказывает Алик. В прошлом сезоне в Москве вышло два спектакля, костюмы к которым придумал и сделал Алик Зингер: юбилейная работа Романа Виктюка "Масенькие супружеские преступления" и оригинальный проект с участием любимого артиста и личного друга Эммануила Виторгана - комедия "Он, она и Дженни".

– С каким капиталом вы уезжали из России начинать новую жизнь?

– Капиталом! У меня было 200 долларов в кармане - вот и все! Я приехал в Париж по приглашению известного Концерна Высокой моды и при этом жил в гостинице для проституток! С иммигрантом особенно не церемонились. Две тысячи долларов в месяц, дешевый отель - это все, на что я мог претендовать. Но у меня была крыша над головой и возможность работать - уже кое-что. Главное, говорил я себе, что мне представился шанс себя показать. Я сделал коллекцию в рекордно короткие сроки - за сорок дней. Одной из ее тем стали змеи. Вышитые змеи вились по рукавам, брюкам, переходили на воротники... Выручка от продаж составила один миллион двести тысяч долларов, критики рукоплескали. Мне казалось, что это, несомненно, большая удача и теперь-то жизнь наладится. Но все получилось не так: Концерн выпустил мою коллекцию под своим брэндом, сохранив мое имя в тайне. Я разорвал контракт и ушел, можно сказать, в никуда. Но, слава Б-гу, скоро у меня появилась собственная клиентура. Я благодарен судьбе за то, что она подарила мне встречи с великими и блистательными парижанками - Катрин Денев, Симоной Синьоре, Мишель Морган...

– А как "великие и блистательные" узнали о вашем существовании?

– Сарафанное радио! Я сшил красивое платье одной француженке, она привела другую, та - третью, и, в конце концов, ко мне стали заглядывать звезды. Я никогда не делал различия, для кого шью. Стоит только потрафить себе, сказать: "Ну, эта заказчица самая обычная, с непритязательным вкусом, здесь я могу не сильно напрягаться", - и все, на репутации можно ставить крест. Потом именно это платье, которое ты сделал спустя рукава, обязательно напомнит о себе, сделает антирекламу. Поэтому я выкладывался на все сто. Когда не делаешь себе поблажек, успех обязательно придет, я в это верю.

– Какие воспоминания остались о ваших звездных заказчицах?

– С Катрин Денев и Мишель Морган нас большей частью связывали профессиональные отношения - они хотели хорошо выглядеть, я им в этом помогал. А вот с Симоной Синьоре мы общались неформально. Суперзвезда, имя которой знали во всем мире, в жизни оставалась естественной и открытой. Встречаясь, мы пили кофе, болтали, делились новостями, обсуждали, что у кого произошло, и только потом приступали к примерке. Симона заказывала исключительно классические костюмы, категорически не желая носить платья. Может быть, потому что у Синьоре была сложная фигура: если взглянуть анфас - стройная женщина, но в профиль - у нее появлялся очень смешной живот. И здесь многое зависело от того, какую одежду она носила. Если правильную, то этого животика никто не замечал. Но стоило надеть вещь небезупречную - живот тут как тут!

– После парижского успеха вы все-таки отправились в Нью-Йорк. Зачем?

– У меня всегда так. Как только в жизни наступало спокойствие и умиротворение, я бросал все и ехал туда, где все надо было начинать с чистого листа. Мы с женой и сыном прожили в Париже два года, а потом собрались и поехали за океан. Дело в том, что Нью-Йорк был городом мечты моей жены. А вот я к нему так и не привык. Прожив там тридцать лет, так и не смог принять его всей душой.

– У каждого дизайнера есть свой конек - фирменная вещь, по которой его узнают, как маленькое черное платье у Шанель...

– В Нью-Йорке стали очень популярны мои пальто. Обозреватели американского "Harpers Bazar" даже присвоили мне титул "Короля пальто". Это было огромным признанием, тем более что в Штатах в течение долгого времени "Королем пальто" считался Джанфранко Ферре.

– Что же вы такое придумали, раз умудрились его обойти?

– На самом деле придумывать ничего не требовалось. Создавая вещи, я всегда следил за их качеством. На мой взгляд, какой бы интересной с точки зрения дизайна не была форма, если использован низкокачественный материал, она теряет половину своего очарования. Так получилось и с Ферре. Мы оба делали отличные кашемировые пальто, но только мой кашемир был лучше! Штука в том, что и Ферре, и я закупали кашемир в Италии. Казалось бы, материал должен быть идентичен! Ферре потребовал провести экспертизу. Она доказала: в ткани, которую использует Ферре, кашемира содержится только 10 процентов, в то время как у меня - 100.

– Алик, откуда у вас такая дотошность?

– От отца! Отец никогда не упускал никаких мелочей в своей работе. Я думаю, если было бы по-другому, он бы не стал тем, кем он стал - ведущим художником-модельером Советского Союза. В Московском Текстильном университете Рубина Зингера и сегодня называют родоначальником дизайна одежды в нашей стране. У отца был собственный Модный Дом в ГУМе, который ему помог открыть Анастас Микоян. Он же положил Рубину персональный оклад: отец мог работать или нет, но эти деньги предназначались ему в любом случае, начиная с 1953 года и до того, как он не уехал из Советского Союза. Это произошло в 1973 году, а уже через полгода отца не стало - он погиб в автомобильной аварии во Флоренции.

– А ваш отец шил для себя?

– Он был невероятным модником! У него был огромный гардероб, одних костюмов около 60. Рубин выглядел идеально: всегда приходил на работу в безупречном костюме, при этом мог пару раз за день заехать домой только для того, чтобы поменять сорочку. Я не помню такого времени, когда отец бы не шил что-нибудь для себя. Он шил для себя всегда! Мало того, в своем Модном Доме в ГУМе он демонстрировал свои вещи на всех показах. Каждый такой показ становился событием. Помню, в году 1958 Рубин придумал себе роскошное белое пальто с черным бобровым воротником. Он вообще любил белый цвет. А однажды предстал в чудесном белом пиджаке в черную диагональ. Не могу забыть до сих пор и пиджак из каракульчи - от его вида просто дух захватывало!.. Клиентами отца были артисты театра, кино, цирка. Они ездили с гастролями по всему миру, и всегда привозили Рубину отрезы ткани, о которых в Союзе никто и помыслить не мог, какие-то чудесные мелки, пуговицы, замки, галстуки, запонки - все, что угодно! Из всего этого богатства отец первым делом что-то выбирал для себя, а остальное отдавал в ателье. И друзья отца были такими же эстетами, как и он. Михаил Федорович Астангов, Владимир Этуш, Квачадзе, Шлессингер, директор цирка Арнольд Арнольд. Все они очень придирчиво относились к тому, как выглядят.

– Вы пристрастно относитесь к своему внешнему виду?

– Совсем нет. Для меня главный критерий в одежде - удобство.

– Но тогда как случилось, что вы увлеклись дизайном одежды?

– Это было решение отца. Когда мне исполнилось 13 лет, он отвел меня в мастерские. Моего согласия не требовалось. Рубин сказал: "Будешь учиться", - значит, надо было сидеть и учиться. Но со временем дизайн так меня захватил, что я никогда не задумывался о том, чтобы выбрать какую-то другую профессию. Наверное, придумывать одежду - это у нас в крови... Сначала я устроился в Дом Моделей. Думал, что буду заниматься чистым искусством. Но вскоре выяснилось, что чистое искусство - фикция. Мне сказали, чтобы я работал над классическим мужским костюмом, а всякие там придумки - это не для советского человека. Вскоре я ушел работать на фабрику "Большевичка". Потом был период, когда я работал в театре Станиславского как художник по костюмам. Спектакли "Черт", "Альберт Эйнштейн", в которых я принимал участие, запомнились публике. Но однажды меня чуть не выгнали из театра после того, как Жора Бурков, хорошо выпив, назвал обитель искусства "театром-ателье Станиславского и Немировича-Зинченко". Одновременно с работой в театре меня пригласили как художника по костюмам на Мосфильм. В картине "Молчание доктора Ивенса" я работал с самим Сергеем Федоровичем Бондарчуком. Он, кстати, был заказчиком отца. Помню такую забавную деталь: Бондарчук - богатырь, но при этом у него был далеко не самый большой - 39 - размер ноги! Из-за этого брюки приходилось кроить таким особенным образом, чтобы они не закрывали носок ботинка.

– Алик, а когда вы испытывали самое большое удовлетворение от работы? В Париже, Нью-Йорке, Москве?

– Я думаю, что в Москве, и именно тогда, когда работал в театре. Это было самое большое наслаждение. Неслучайно мою одежду называют театральной, в ней много экспрессии.

– Алик, не устали оттого, что всю жизнь придумываете вещи?

– Я просто не мыслю себе другого существования. Помню, в Москву приезжал великий Герберт фон Караян. Я очень люблю симфоническую музыку, но первая мысль, посетившая меня после начала концерта, была отнюдь не о ней. Я подумал: "Какие у Караяна отличные штаны! Великолепно сшиты..." Когда всю жизнь занимаешься одеждой - такой ход мысли - данность. Можно сказать, что я вообще смотрю на жизнь через штаны!...

Е.Милиенко,
"Новые Известия"

В Еврейском общинном центре Кокшетау вновь литературный вечер. Собрались завсегдатаи творческих встреч, проводимых Хэсэдом, и посетители Еврейской библиотеки. Волонтер Любовь Крит рассказала гостям о жизни и творчестве Марка Бернеса. Затем зазвучали любимые мелодии - бессмертные песни. Старшее поколение, впрочем, как и молодежь, подпевали.

А утром Общинный центр принимал детей. Для самых маленьких членов общины был проведен утренник, посвященный героям произведений Самуила Маршака. Героям любимым уже не одним поколением детей. Малыши услышали рассказ о том, кем был автор легендарных "12 месяцев". Дети наперебой читали стихи Маршака, каждый хотел, чтобы послушали именно его. А за любовь к стихам, участники утренника получили, маленькие памятные сувениры.

Нина Попкова

Если мы заглянем в словарь, то увидим четкое определение понятия кашрут - свод правил о пригодности и непригодности определённой пищи и тканей, заповеданных Торой. На первый взгляд, дело нехитрое. Соблюдай правила - и порядок. В связи с этим вспоминается притча о воришке Янкеле. Пришел он к раввину, а тот и спрашивает:

- Ты все еще воруешь?

- Да, ребе, чем-то семью кормить надо.

- А если ты попадаешь в дом не еврея, то тоже воруешь? - поинтересовался раввин.

- Конечно, какая разница.

- Ну, а если ты увидишь, на столе лежит свинина, а ты голоден, то съешь ее?

- Нет, разве я гой?

Вот так воришка Янкель понимал правила кашрута. Пожалуй, и мы - члены семейного клуба "Шалом" - в основном недалеки от такого же восприятия. Не ешь свинину - и делу конец. Чтобы расширить наши представления о кашруте, решили посвятить кашерному питанию программу "Хозяюшка". Возглавляет ее Любовь Яковлевна Корецкая. Она-то и подготовила развернутое сообщение.

Члены клуба узнали об особенностях кашрута, о том что: нельзя употреблять в пищу мясо животных, погибших в муках, ни в коем случае в пищу не должна попадать кровь, в пищу разрешено только мясо парнокопытных жвачных животных, а из птиц - только куры, гуси, утки, индейки, голуби. Рыба употребляется только имеющая плавники и чешую. Мясная и молочная продукция никогда не должны смешиваться - даже в желудке. Перерыв между одной и другой - шесть часов. Посуда для мясной и молочной пищи должна быть раздельной. Что же касается тканей, то шерстяные и льняные волокна не должны смешиваться.

Эти постулаты Любовь Корецкая очень удачно перемежала экскурсами в историю. К примеру, рассказ о том, в чём заключался грех Адама, и как это отразилось в законах кашрута, как в зарубежных странах происходит проверка ингредиентов и технического процесса, чтобы избежать нарушения кашрута.

Любовь Яковлевна и ее помощники - Катя Гринштейн, Софья Онищенко, Гулаим Мусина приготовили кашерный обед: куриные котлеты, два вида овощных салатов и на сладкое - цимес из моркови и кураги с добавлением меда. Эти рецепты из книги "Готовьте по-еврейски" пришлись по вкусу и детям и старейшинам клуба.

Светлана Нежинская,
член совета семейного
клуба "Шалом"