15 июня с нами не стало замечательного человека - Иосифа Самойловича Барона. Его хорошо знали и уважали в Казахстане. Еврейская община республики скорбит вместе с родными и близкими Иосифа Самойловича.

Иосиф Барон, личность во многом легендарная. Ветеран Великой Отечественной войны и ветеран труда. Без него невозможно представить историю нашей Южной столицы. Он был одним из тех, кто с первого колышка возводил под Алма-Атой Институт ядерной физики и сам ядерный реактор. Юрист по образованию, Иосиф Самойлович был зам. директора по общим вопросам (а в 60-х годах - зам. главного инженера) этого уникального строящегося объекта. А что такое "общие вопросы"? Это вся рутинная, текущая работа, вести которую должен человек бывалый, знающий, инициативный, с несгибаемой волей и безмерным терпением. "Мы полтора года добивались выделения участка под строительство института, - вспоминал он. - Сколько инстанций прошли, сколько затратили сил!.." И еще Иосиф Самойлович вспоминал, как он "выбивал" - брал, что говорится, с боем - наисложнейшее оборудование для реактора, для лабораторий, обслуживающих его.

Но все это - в конце 50-х и в 60-х годах минувшего - увы! - столетия. А еще раньше, как мы помним, в "роковых сороковых" была война, и прежде чем случиться всей дальнейшей жизни надо было отстоять у злой нечисти право на эту жизнь. Право на то, чтобы видеть небо и солнце над головой, слышать смех детей, шелест листвы и просто дышать. Иосиф Самойлович Барон был среди тех, кто отстоял для нас с вами это право.

Писатель Морис Симашко рассказывал, что в начале войны под Ашхабадом в летном училище, курсантом которого он был, висели изречения Суворова "Пуля дура, а штык молодец" и Буденного "Главное в нашем деле - конь". Все просто: до войны там находились казармы кавалерийского полка. Подобные плакаты действительно висели, и в том был свой прямой резон, в казармах Второго конного корпуса (комкор Криворучко - настоящий, бравый казак-рубака!), что дислоцировался в Новоград-Волынске Житомирской области. Именно там еще в начале З0-х годов проходил действительную службу, осваивая азы военной науки, Иосиф Барон. Как он попал в кавалерию? О, это дело случая. Председатель призывной комиссии его, городского парня, спросил:

- Ты хоть на лошади ездил?

- Ездил. На карусели.

- Ничего, научишься.

"И скажу я вам, - говорил Иосиф Самойлович, - городские ребята меньше падали с лошадей, чем деревенские. Конечно, сельские парни с детства ездили верхом, но на каких лошадях? А тут - что ни конь, то огонь! У нас было два "партизана" - два старых коня, участника гражданской войны. Они находились, так сказать, на заслуженном отдыхе, но

каждый из нас знал, что даже рядом с ними надо быть на стороже. Перед сигналом "Кончай уборку!" их надо было быстренько отвязать, иначе сорвутся с при вязи. Потому что они усвоили, что после этого задают корм, а значит, надо по-скорому бежать в свой станок, в чужой - ни-ни! - не зайдут.

Как сейчас, помню своего коня. Кличка - Каспиец. Гнедой с белой звездочкой во лбу. Красавец! Высокий, статный, сильный конь. Но, сказать по правде, шашкой я рубал плоховато, меня уже тогда определили в политруки".

Как определили? По образованию. Иосиф Самойлович к тому времени закончил рабфак. Хотя, если строго следовать фактам, в начале он закончил пять классов еврейской школы. Это - фундамент, основа основ. Дальше - все остальное.

Война застала его в родном городе Дунаевцы Каменец-Подольской области. Он работал цензором, курировал всю печатную продукцию города. Война, конечно, ошеломила, но особой неожиданностью не была. Правда, люди не предполагали, что немцы так быстро дойдут до наших мест: в Дунаевцы они вошли уже на четвертый день. Но до этого недели за две-три все бурлило, в воздухе пахло грозой. "Меня, помню, - говорил Иосиф Барон - вызвали в военкомат: "Надо отвести отряд добровольцев в Самбор (это у самой границы!), ты назначаешься комиссаром. А вот и командир, знакомьтесь". Мы с капитаном откозыряли друг другу. И еще, помню, сказали нам: "Врача мы вам дать не можем, дадим фельдшера с опытом". Отряд - мягко сказано. Там колонна целая, мы сразу же стали на роты разбивать людей. В общем, мы успели доставить их к месту назначения, сразу же вернулись и лишь поэтому остались живы, а они там все полегли. Ну, тут у нас не было хитрого умысла, чистая случайность. Нам предстояло еще долго-долго отступать, сдерживая натиск превосходящих сил противника, как говорилось в сводках".

В первый же день Иосифа Барона назначили заместителем начальника военкомата города по мобилизации. А что такое мобилизация? Слезы, плач, крик. Женщин - врачей, медсестер отправляли на фронт ночью, но все равно крик стоял до седьмого неба. Потом он стал политруком роты в 1З-ю гвардейскую стрелковую дивизию генерала Родимцева на Центральный фронт. В Волгограде есть улица им. 1З-йгвардейской стрелковой дивизии, а параллельно с ней - улица генерала Родимцева. Но до Сталинграда ему дойти не довелось, хотя он очень стремился туда попасть: в одночасье покидая Дунаевцы, семья Барон сговорилась там встретиться.

"...Случилось это под Курском. Был приказ: отбить хуторок у немцев. Нам хуторок тот нужен был, как журавлю колокольчик. Но приказы не обсуждают, тем более на фронте, их выполняют. Во время атаки у меня за спиной разорвался снаряд. Парень рядом со мной был убит, меня хлестануло осколками в ногу. Я тогда еще не знал, что это мой последний бой. Я не знал тогда и того, что поврежден нерв, и у меня впереди бесконечная череда операций и госпиталей. В ту минуту я мыслил конкретно: слава Б-гу, у меня есть два перевязочных пакета.

Неподалеку я увидел стожок прошлогодней соломы, ползком добрался до него, сделал выемку, влез в нее. Потом разорвал штанину и бинты из двух пакетов намотал на ногу. Они мгновенно пропитались кровью. Из своего укрытия я видел, что дела мои плохи: своих в поле зрения никого, а вот немцы приближаются. Оружие было при мне, и я решил, что живым немцам не дамся.

Но удача в тот день была на моей стороне. Мне на счастье откуда-то взялся наш взвод. Немцев он отогнал. Я выполз из соломы, тут и ребята ко мне подбежали. Положили на плащ-палатку, понесли. И вынесли прямехонько на генерала Родимцева. А он дня за три до этого у меня в роте побывал, так что он меня еще помнил: "Что, политрук, досталось?" С ним была врач, он говорит: "А ну посмотрите, что у него там". А что тут смотреть? Она поверх моих двух бинтов намотала третий, положили меня на подводу, что снаряды перевозила, - вот и вся неотложная помощь.

Возница довез меня до поворота, дальше ему со снарядами в одну сторону, мне - в другую. "Ну, злiзай". - "Як же я злiзу?" Он лишь головой покачал: "Дывысь, хлопцю: вон там сбирають раненых. Мне туда нет пути". И уехал. Я на четвереньках километра два полз к тому месту. Дополз, а мне там старухи какие-то говорят: да, тут целый день собирали раненых, но уже уехали и сказали, что больше не приедут. Все, думаю, прибыли - финиш.

И вдруг вижу - идет полуторка, причем, нашей дивизии. В общем, я мотался на той полуторке с осколками в ноге почти сутки, пока мы выбрались к санчасти.

Первую неотложную операцию мне делали в лесу, в палатке, где-то рядом с селом, названия которого я и не помню. Было это в конце октября, но осень стояла теплая, даже порой было жарко. Да может, у меня просто был жар?.."

Операцию делали без наркоза. К хирургу - а хирург, студент пятого курса - подошла старшая медсестра и говорит: "У нас наркоз кончился". Он посмотрел - осколок глубоко сидит, но деваться некуда: решил делать операцию без наркоза. Такое тогда было сплошь да рядом.

А дальше... дальше было далеко не увлекательное путешествие по военно-полевым госпиталям. И вот однажды Иосифа Самойловича на носилках (ходить сам он уже не мог) подносят к столу старшей медсестры и, как обычно, вопросы по формуляру: фамилия, год рождения, где родился... На последний вопрос он отвечает: "В Дунаевцах Каменец-Подольской области". Она вдруг как вскинется: "Где?!" Ее как ветром с места сдуло: "Таня! Николай Петрович! Вы только посмотрите, кто к нам прибыл? Дунаевчанин!" - "Да ты что!.." И сразу же к нему подбежали с расспросами.

"Ну, а когда чуть позже меня стали отправлять в тыл, я сам взмолился: "Николай Петрович! Оставьте меня у себя". А он: "Не могу. Я у себя оставляю только легко раненых. Вы не смотрите, что нога вроде цела и на месте. Вы тяжело раненый, вам месяцами предстоит лечиться. Там, в тылу, только в тылу. Потом предстоит заново научиться ходить. И научиться жить, война ведь кончится однажды. И у нас с вами дальше будет большая-пребольшая жизнь"...

Словно пророчество прозвучали те слова военного врача. Иосиф Самойлович Барон прожил длинную, полную событий жизнь. Память об этом замечательном человеке будет долго жить в наших сердцах.

www.mitsva.kz
(использованы материалы газеты "Шалом")