Родилась я в апреле 1938 году на Украине в городе Херсоне, близ Одессы. Отец работал инженером-технологом на Херсонском консервном заводе им. В.И.Сталина. Завод выпускал консервы для фронта. В 1942 немцы стали подступать к Херсону, и было решено эвакуировать завод в тыл. Были созданы мобильные группы или как сейчас сказали бы "походные мини заводы", которые отправлялись на Кубань и Кавказ для переработки отступающего скота и оставшегося сельскохозяйственного сырья. Одну из таких групп возглавил мой отец.

Что представляла собой эта группа? Это два "Студабекера", что-то вроде наших КАМАЗов: на одном находилось оборудование на другом рабочие. Рабочие это солдатики, так тогда называли жен, тех, кто воевал на фронте и детей - безотцовщину. Передвигались от одного консервного завода до другого. Тогда на юге их было много.

Приезжали на завод перерабатывали отступающий скот и все, что можно было переработать на консервы, которые отправлялись на фронт. Женщины и подростки работали практически круглосуточно. Из мужчин были только мой папа и хромой механик, которого на фронт не взяли. Как только немцы подступали к заводу людей и оборудование погружали на "Студабекеры" и отправляли вперед, а механик взрывал его, что бы не достался врагу.

Так мы продвигались от завода к заводу в глубь страны. На одном из таких переходов нас бомбили. Это было под Туансе. Начинались горы, машины пришлось заменить подводами. Эвакуированные и беженцы, двигались по горной серпантинной дороге, над которой появился "Кукурузник" и начал обстреливать нашу колонну. Казалось бы, что может помнить об этом пятилетний ребенок? Но, наверное, правду говорят, что детские глаза словно фотоаппарат. Я помню перевернутую телегу, лужу крови, бьющуюся в ней лошадь, детский плач, крики и низколетящий рычащий стреляющий самолет. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами. Каким чудом мы остались живы - известно только Всевышнему.

Далее мы продвигались пешком от аула к аулу по горным тропам Южной Осетии. Таким образом, мы добрались до города Гори. По пути нам оказывал гостеприимство осетинский народ - предоставляли ночлег, подкармливали. Раз в неделю женщины пекли кукурузные лепешки в тандырах и нас, детей одаривали одной лепешкой на двоих.

К концу войны, по мере освобождения захваченных территорий наша группа начала двигаться назад. Прибывали на взорванные заводы, восстанавливали, налаживали технологический процесс и выпускали продукцию. В стране царили голод и разруха.

Так, постепенно мы добрались до Славянской станицы, ныне город Славянск. Тогда это был узловой железнодорожный центр, и поэтому его беспощадно бомбили. Я помню груду искореженных вагонов, цистерн и пожарища от сожженных домов вокруг.

Здесь мы встретили День Победы. Это было утро 9 мая около 9 часов. По станице полетело желанное слово "Победа". Каждый реагировал по-своему: одни плакали, другие радовались, но равнодушных не было. Из всех домов стали выносить столы и накрывать их, чем Б-г послал. Нас, детей допустили к одному столу с взрослыми и угощали самым вкусным. Мне досталось целое вареное яйцо, его вкус я помню до сих пор.

Папу после Победы наградили медалью "За доблестный труд в ВОВ 1941-1945 гг.". Здесь же, в Славянске, я пошла в школу. Моя первая школа - это барак с самодельными столами, лавками и печкой. Зимой первой в школу приходила истопница, затем учительница. Учительница встречала детей и отогревала их у печки. Дети были плохо одеты, носили любое тряпье, особенно не хватало обуви. Когда дети придут в себя, отогреются начинался урок. Иногда урок проходил прямо у печки. Ее топили хворостом, который после уроков собирали дети вместе с учительницей.

На Кубани, в этом обычно изобильном, цветущем краю царил послевоенный голод. Среди школьников было много детей с пухлыми животами. Таких ребят подкармливали. С завода на большую перемену приносили два бочонка: один с перловым супом, другой с узваром - компотом из сухофруктов. Многих это спасло от голодной смерти.

Мыла не было, жгли ботву от подсолнухов, получали золу, ею стирали на речке и мылись. Люди болели и умирали. Самой распространенной болезнью было крупозное воспаление легких - болезнь нищеты.

К 1949 году мы возвратились в Херсон. Здесь я закончила десятилетку а в 1964 году и киевский технологический институт пищевой промышленности.

В стране началась новая битва - за хлеб. Осваивалась целина. Молодым специалистом я попала в Казахстан. Получила назначение в город Целиноград, на запуск хлебозавода. Прибыв на завод, мне сказали, что технологов здесь достаточно, а экономистов нет: "Принимайте плановый отдел". Я попыталась возразить, мол, какой из меня экономист? На это мне ответили: "Других нет. Работайте". Так я стала начальником планово-производственного отдела "Целинхлеба". Из вычислительной техники были счеты и поломанный арифмометр. Штата не было, мне его нужно было сформировать. Опыта работы никакого, спросить не у кого. Полгода я плакала и работала, а потом стало как- то легче...

В 1967 году я вышла замуж. Мой муж тоже молодой специалист инженер гидротехник, строил Степногорское водохранилище на реке Селете. Я прибыла на Гидроузел, это была комсомольско-молодежная стройка в степи в 90 км от Степногорска. Работы по специальности у меня не было, но гулять мне не пришлось. Нужно было учить молодежь - школу построили, а учителей не было. В Целинограде работал только 2-курс педагогического института. К работе в школе привлекали всех образованных людей. Мне тоже предложили работу, и я стала учителем. Преподавала химию, физику, математику и даже русский язык.

В 1993 году я вышла на пенсию. За плечами 36 лет инженерно-преподавательского стажа. В этом 2008 году мне исполнилось 70 лет.

В кокчетавском Хэсэде "Натан" я нашла теплый дом, уют для души. Я волонтер, заведую кулинарным клубом. Здесь мы возрождаем еврейскую кухню, еврейский образ жизни, традиции. Наш клуб готовит праздничные еврейские блюда. В Хэсэде мне скучать некогда.

Лидия Чернявская